Вирусы – близкие соседи человека, они живут не только рядом с нами, но и на поверхности нашего тела и даже внутри нас. Они микроскопичны и невидимы для человеческого глаза, поэтому не могут заявлять сами о себе, а представляются нам чаще всего опосредованно, в виде симптомов болезни. От имени вирусов, как и других микроорганизмов, говорят эксперты: биологи, врачи, гигиенисты, фармацевты, которые изучают микроорганизмы и предлагают различные способы борьбы или взаимодействия с ними. Обычным людям приходится полагаться на мнение экспертов, то есть выражать определенную степень доверия к их знаниям.
Между обычными людьми и экспертами находится еще оно звено, которое обеспечивает взаимодействие людей с экспертами, а также организует совместные действия людей для борьбы с микроорганизмами, - государство и бизнес. Государство может реализовывать политики по борьбе с эпидемиями или принимать санитарные гигиенические требования к организации детских учреждений, больниц или жилья. Крупный бизнес, например, торговые сети, заинтересован в том, чтобы поддерживать идентичность товаров, то есть чтобы продукты, купленные в одном магазине, были идентичны по вкусу таким же продуктам в других магазинах данной сети. Для этого необходимы внутренние гигиенические правила производства и транспортировки товаров. Отдельно стоит фармацевтический бизнес, поскольку его процветание практически напрямую зависит от микроорганизмов и успешной борьбы с ними. Так устроена социальная организация человеческого взаимодействия по поводу микроорганизмов.
При ближайшем рассмотрении мы можем обнаружить, что почти все наши действия подразумевают наличие микроорганизмов и предполагают определенные практики взаимодействия с ними. Например, мы моем руки перед едой, протираем стол от грязи, пользуемся салфетками, отворачиваемся от собеседника, когда чихаем, пьем лекарства, если поднимается температура и т. п. Одна из наиболее видимых областей взаимодействия с микроорганизмами представляет собой медицина, в которой социальная организация соседства с микроорганизмами заметна особенно отчетливо.
Я исследую отношение матерей к вакцинации своих детей. Вакцинация – медицинская процедура, направленная на профилактику болезней и борьбу с эпидемиями. Она также является частью государственной политики, имеющей целью поддержание здоровья граждан. Мишель Фуко называл такую политику биополиткой, поскольку она связана с организаций действий людей и социальных институтов в связи поддержанием биологических свойств населения.
В России иммунизация детей является рекомендованной процедурой, наличие прививок нередко требуется при поступлении в детские школьные и дошкольные учреждения. Однако родители имеют право отказаться от вакцинации или выполнять ее по индивидуальному графику, принимая во внимание свои собственные убеждения или рекомендации врача. Таким образом существует легальное поле для отказа от иммунизации. Согласно опросам, в России только 4 % родителей полностью отказываются от вакцинации, 20% - частично вакцинируют детей, соглашаясь с одними рекомендованными прививками и избегая другие (Ерицян, 2016).
Для описания отношения родителей к вакцинации я использую термин “сомнение”. К сомневающимся я отношу тех матерей, которые полностью отказываются от вакцинации, осуществляют ее частично или производят ее в полном объеме, но имеют собственные соображения относительно (без)опасности прививок. Таким образом сомнения представляют собой целую палитру суждений относительно иммунизации, имеющих критическую направленность относительно данной меры - от полного отрицания до некоторых опасений. Далее я опишу основные аргументы матерей, которые можно обнаружить в разной степени во всех рассказах сомневающихся, а также попытаюсь объяснить причины возникновения этих сомнений.
Для своего исследования отношения вакцинации детей я взяла 15 интервью с матерями, проживающими преимущественно в Санкт-Петербурге и высказывающими разную степень сомнений относительно прививок. Интервью были посвящены опыту материнства, отношению к медицине в целом, а также непосредственно к вакцинации. Кроме того в период 2019-2020 гг., я изучала дискуссии на Интернет-форумах и в тематических группах в социальных сетях, в которых обсуждались целесообразность вакцинации, безопасность вакцин, вопросы иммунитета, правила приема в детские учреждения, связанные с вакцинаций и пр. Меня интересовало, как матери объясняют отказ, почему они сомневаются в вакцинации, какие события в их жизни привели их к этим сомнениям? Я также хотела понять, какие политические и структурные механизмы социальной организации вокруг микроорганизмов воспринимались ими критически и почему?
Истории сомнений в прививках
Истории сомнений в вакцинации выглядят чрезвычайно индивидуализировано, то есть респондентки говорят о том, как они пришли к недоверию к вакцинам в результате личного выбора. Они рассказывают персональную историю, с опорой на события, заставившие их переосмыслить отношение к официальной медицине и вакцинации. Они также говорят о желании отказаться от единых, массовых медицинских технологий - “найти свой путь” или “свой способ понимания себя и своего тела”. Рассказы о сомнениях в вакцинации представлены как истории постепенного осознания вреда вакцинации лично для себя и своих детей. Эти истории в одних случаях начинаются в детстве, в других респондентки приходят к ним во взрослом возрасте или после рождения собственного ребенка.
Центральным нарративным событием, которое запускает историю сомнений, в большинстве случаев является серьезная, длительная болезнь респондентки или ребенка (например аутоимунные болезни, астма, аллергия, кардиология, рассеянный склероз и т.п). Эта болезнь меняет образ жизни женщины, заставляя искать повседневные способы совпадения с ней, а также искать объяснения произошедшего. Матери говорят о том, что после постановки диагноза ребенку им пришлось серьезно пересмотреть свою повседневную жизнь, например, оставить работу или изменить рабочий график.
Обычно процесс совладания с болезнью начинается с обращения к официальной медицине. Постепенно респондентки убеждаются, что биомедицина бессильна или не дает того, результата, на который они рассчитывали. Им удается выработать свой способ взаимодействия с болезнью:
“И тогда я поняла, что либо я остаюсь практически инвалидом, либо я все-таки что-то делаю. И я разработала свою собственную систему питания, поддержания здоровья (...) У меня сомнений нет, мне никто не может доказать, что моя методика не работает, потому что мне совершенно безразлично, что говорят врачи, что «вы не соответствуете как-то, чему нас учили в медицинском институте». Но, простите, значит вас учили плохо, раз вы не понимаете. И мне пришлось самостоятельно взять на себя полностью ответственность за свое здоровье. После этого я вела своего ребенка сама” (Вероника, 45 лет, один ребенок 14 лет).
При этом участницы исследования подчеркивают, что их подход к вакцинации является «разумным», основанным на личном опыте. Они говорят о себе как «умеющих мыслить критически», «анализировать информацию». Многие подчеркивают, что руководствуются «разумным подходом» и в целом поддерживают массовую вакцинацию, признают ее пользу для общества. Иммунизация не подходит лично им или их ребенку. Приведенная ниже цитата из интервью представляет собой пример такого разумного и индивидуализированного отношения к вакцинации:
“Я считаю, что это [иммунизация] эффективно может быть для большинства, может быть. Но есть люди, которым априори это не показано или противопоказано” (Анна, 34 года, двое детей).
Индивидуализированные концепции здоровья и болезни
«Свой способ» взаимодействия с болезнью предполагает специфическую концепцию здоровья, болезни, человеческого тела и возможных способов взаимодействия с ним. Для некоторых из участниц исследования такой “собственный способ” начинается через обращение к альтернативной медицине и, в частности, к гомеопатии, натуропатии, остеопатии. Фактически личные концепции здоровья и болезни представляют собой бриколаж идей биомедицины, альтернативной медицины, народного знания, а также идей, который респондентки, по их словам, формируют на основе собственной практики. Такие индивидуализированные концепции здоровья и болезни могут затрагивать как ограниченный набор медицинских практик (например, сомнения относительно инъекций), так и представлять собой цельную картину, касающуюся практически всех аспектов жизни (питание, организация жилья, гигиена) и взаимодействия с медицинскими институтами.
Общим для них является холистическое видение человеческого организма, то есть представление о том, что каждый организм уникален и целостен. В то время как массовые медицинские технологии нарушают эту целостность, подрывая внутренние ресурсы организма.
“Я просто понимаю, что каждый ребенок уникален в плане здоровья, в плане иммунитета. Я вообще не знаю, что у меня с ребенком. И никто не знает. Есть какие-то предположительные анализы, которые можно сделать, чтобы посмотреть иммунитет ребенка, но это тоже чепуха, потому что никто тебе карту по состоянию твоего иммунитета не даст. Это не изученная история до конца. Точно так же генетика. Ты можешь сдать панель, но из 300 генов ты можешь расшифровать только три. И то, если они идут по классической схеме. А если какие-нибудь мутированные, то ты и их не расшифруешь. То же самое и иммунитет – очень сложный механизм, в который я не вижу смысла вот так варварским методом [массовой вакцинации], пытаясь подстраховаться, внедряться” (Светлана, 33 года, дочь 4 года).
Индивидуализированные практики лечения
Матери, принявшие участие в исследовании, говорят об отказе от “чрезмерного” потребления медикаментов, выражая таким образом сомнения не только в вакцинации, но и официальной биомедицине и ее методах. Нередко они разделают болезни на “легкие”, с которыми можно справиться самостоятельно и прибегая к альтернативной медицине, и “тяжелые” болезни, которые требуют биомедицинского вмешательства (например, онкологические заболевания).
У меня не было просто таких заболеваний у ребенка, что нужно применять медикаменты прямо. Применять медикаменты на классическое ОРВИ я не буду. Применять медикаменты на понос, энтеровирус я тоже не буду, потому что я давала гомеопатию, у нас не было такого, что и понос, и рвота, и вообще все плохо. У нас энтеровирус прошел достаточно легко, и гомеопатия меня устроила (Екатерина, 29 лет, один ребенок 2 года).
Практики домашнего лечения, направленные на использование “внутренних сил организма”, представлены также как индивидуализированные, поскольку каждое человеческое тело уникально. Внутри него находится «иммунитет» или «защитная сила», нередко данная при рождении или передающаяся от матери в процессе грудного вскармливания. Иммунитет может быть нарушен или ослаблен в результате медицинских процедур, связанных с введением медикаментов, которые респонденты называют «химия», и их последствия «мало изучены».
Респондентки представляют себя как компетентных матерей, которые много читают о воспитании детей, медицине и доступных методах лечения. Они знают, как лечить различные болезни и способны оценить доступные методы с точки зрения их применимости именно для их ребенка. Они также говорят о себе как о способных ориентироваться на рынке медицинских услуг. У большинства есть “свой” врач-педиатр, которого находят по знакомству или опытным путем. Матери находятся “постоянно на связи” со своим врачом, то есть имеют возможность звонить ему или посылать сообщения в случае необходимости. “Своими” врачами назывались как правило медики, использующие подходы альтернативной медицины: «Я познакомилась с одним гомеопатом, к ней пошли, познакомились, теперь она нас консультирует онлайн» (Татьяна, 31 год, один ребенок, 3 года).
Родители с недоверием к государству
Представления об индивидуальной ответственности за благополучие и здоровье своего ребенка составляют смысловую основу современного родительства, которое в свою очередь вписано в неолиберальную социальную политику современного государства, делегирующего ответственность за свое благосостояние самим гражданам. Аналогичные политики индивидуализации можно обнаружить не только в сфере родительства, но и, например, в сфере обеспечения пожилых, которых призывают поддерживать активный образ жизни и способность к самообслуживанию до глубокой старости. Эта ситуация является типичной не только для России, она характерна практически для всех стран, имевших развитую систему мер социальной поддержки в середине 20-го века и постепенно ее демонтирующих в наши дни. В этом контексте индивиды осознают себя как активных агентов, которые не просто проглатывают информацию, а переосмысляют ее и приспосабливают к собственным потребностям.
Сомнения в вакцинации являются не только отражением общемировых политических и идеологических тенденций. Они вписаны и в специфически российский контекст недоверия к официальной медицине и государству. Кризис доверия к медицине неоднократно отмечался российскими исследователями. С точки зрения экономистов, медицина является “доверительной услугой”. Это означает, что врачебная услуга требует достаточно сложных знаний, длительного периода обучения и практики. Потребитель оказывается не способен самостоятельно проверить ее качество, а вынужден делегировать доверие профессионалам и государству. В ситуации недоверия к государству и непрозрачности процедур принятия политических решений, государственные службы и эксперты, чей статус гарантирован государственными дипломами и позициями в государственных клиниках, оказываются под подозрением.
Применительно к моим респонденткам также заметен и классовый контекст. Количественные исследования показывают, что отказ от вакцинации не имеет определенной социальной базы. Участницы данного исследования могут быть отнесены к среднему классу с точки зрения их уровня образования, типа занятости и доходов. Для них умение выбрать медицинскую услугу и поставщика этой услуги является важной частью социальной компетентности, способом поддержания и демонстрации своего “социального лица”. Можно предположить, что сомнение в вакцинации является результатом переосмысления индивидом своих отношений с медицинским знанием, своим телом, детско-родительских отношений. Он также дает возможность сопротивляться государственной политике, становясь не объектом биополитических инициатив, но активным субъектом.
Ерицян К. Ю.Когнитивные факторы различий в паттернах вакцинации: воспринимаемый риск действия и бездействия// Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 16. Психология. Педагогика. 2016. № 2. С.98-106.