Меню
Ольга Ткач

(Не)видимые соседи и (отсутствие) коммуникации с ними

Тема соседских взаимодействий обширна и, пожалуй, она наиболее четко и полно отражает саму идею нашего проекта. Так или иначе, мы все занимаемся изучением различных уровней, способов, средств, аспектов и измерений этих взаимодействий. Во взаимодействии сама суть соседства.
Невозможно жить бок о бок и не взаимодействовать вовсе. Как таковое соседство содержит в себе императив общения. Возможно, поэтому многие мои собеседники — жители новостроек-высоток, сознательно нарушающие этот императив, характеризовали себя как интровертов.

Нежелание общаться с соседом как со своим ближним, сознательное выставление границ разной степени проницаемости, определенно выглядит в глазах самих информантов как нарушение правил вежливости, общежития в смысле со-жительства на одной территории и влечет за собой само-оправдания, само-стигматизацию и само-диагностирование, вроде интровертности.
Нежелание общаться с соседями объясняют по-разному. Порой сами масштабы строительства исключают насыщенную коммуникацию. В моей выборке они доходят до семи домов в комплексе, до 26 этажей и 35 парадных в доме, до 14 квартир на этаже. В длинных, змеящихся коридорных холлах немудрено заблудиться, что со мной не раз происходило, когда я искала квартиры своих информантов. Живущие в разных концах коридора не чувствуют соприсутствия, соседства.

Можно идентифицировать лица соседей, живущих за ближайшими дверями, но не более:
Вот мы все действительно закрылись. Мы не знаем друг друга именно из-за количества людей. Если бы это был какой-то клубный дом на 20 квартир, я бы, конечно, со всеми была знакома (ж., 1980 г.р.)

То есть люди реально жили в одном и том же месте всю жизнь, и они жили относительно небольшими сообществами, и эти сообщества еще пересекались, ну, вот как в моем детстве: люди работали на одном предприятии, они жили в одном доме, у них там было ЖСК, которое их постоянно дергало по разным вещам. Старший по подъезду, там, вот это все, субботники. Тут, как бы, ребята, какой субботник в доме из тысячи квартир? Когда там, не знаю, 95% жителей вообще себя не идентифицируют с этим местом (ж., 1979 г.р.)
Для многих отношения с соседями невозможны в силу интенсивной сменяемости собственников и квартиросъемщиков, особенно характерной для новостроек, где нередки инвестиционные покупки жилья:
Довольно большой обмен жилья, потому что, на нашем этаже восемь квартир, я думаю, что семь из них сдают. /…/ была женщина с собакой, которую мы часто встречали, потому что она поздно гуляла. /…/ но я вижу, что люди меняются. Даже на площадке у нас, иногда едешь в лифте, выходишь на одном этаже, думаешь: «Опаньки! В первый раз вижу». И у нас много сменилось. Эта женщина с собакой уехала, например. А с двух сторон я соседей видела один раз, одних, наверно, даже в лицо не узнаю, второго знаю в лицо, но тоже не пересекаемся (ж., 1977 г.р.)

Физически затруднительно нам общаться – нас очень много, и мы не всех знаем. Очень много квартир сдается именно из-за специфики рынка. Такие дешевые квартиры, инвесторы кинулись их скупать пачками, для последующей сдачи. Поэтому когда столько квартир арендных, не возникает ощущения необходимости общаться – они завтра поменяются. И у них не ощущения общаться. Я сама снимала квартиру и знала, что это временно и так далее. Зачем? Не было необходимости (ж., 1980 г.р.)
У информантов нет желания инвестировать силы и эмоции в краткосрочные отношения с временными соседями – случайными людьми, словно попутчиками в трамвае. Они берегут свой ограниченный эмоциональный ресурс для значимых других – семьи, друзей, исключая соседей из этого круга, признавая, что территориальной близости не всегда достаточно для близости социальной:
У меня порой на своих друзей не хватает общения, вот, а еще с соседями общаться, для меня, вот, реально, квартира – это такой оазис тишины. И на самом деле, я очень рада, когда сюда приезжаю, и если даже у меня получается здесь несколько часов побыть, вот, помимо сна, то для меня это… вот, я даже трубку иногда не беру, когда дома, потому что мне хватает общения и шума за пределами квартиры (ж., 1990 г.р.)
Ценность дома как пространства комфорта, безопасности, приватности влечет за собой тактику или даже сознательную стратегию не-общения с соседями, стремление анонимизироваться в почти тридцатиэтажной высотке, где практически никого не знаешь и не хочешь знать:
В лифте я никогда не нажимаю свой этаж первой: я считаю, им не нужно знать, на каком этаже я живу. Я живу выше всех и всё, то есть все выйдут, я нажму. То есть это тоже какой-то пунктик, где я закрыта. «Вам какой?» - «Я выше». Вот. То есть мы всё-таки в такой обстановке недоверия друг другу (ж., 1980 г.р.)
Автономизация и закрытость от соседей объясняется еще и развитием капиталистического общества, сферы коммерческих услуг, круглосуточного доступа к ним, - всего того, что раньше нередко заменяли немонетарные обмены между соседями, которые становились частью инфраструктуры (Simone 2004).

Безусловно, такие обмены существуют и сегодня, о чем свидетельствуют и мои наблюдения, и наблюдения других участников проекта. Однако тенденция не вступать в них, не рассматривать себя и соседей как участников неформальных обменов и создателей и потребителей дешевых сервисов, тоже существует. Необходимость поддерживать отношения с соседями по дому теряет не только эмоциональную, но и практическую, жизненную необходимость:
Cоседи, в принципе, они мне могут быть мне интересны, только если у нас будут общие интересы, а так просто общаться, ну я не понимаю, зачем? Только потому, что мы вместе живем? Нет такой экономической необходимости, сейчас нанять няньку… (не проблема.) Конечно, было бы удобно, если бы, там, отдать ребенка… если денег нет, как в деревнях делают… пойти деньги зарабатывать самому в это время, кто-то там с детьми посидит. Но нет такой необходимости, собственно говоря, в соседях. Там, соль занять? Магазины всегда открыты, и не надо как в Советском Союзе ходить… есть вон 24 часа «Лента», есть «24 часа» вот этот магазин прямо подо мной. Не знаю. Мне кажется, что с одной стороны, мне соседи не нужны [смеется]. Главное качество хорошего соседа, чтобы он не мешал (м.,1988 г.р.)
В: Не было случаев, когда кто-то из соседей просил о каких-то мелких услугах – цветочек полить оставить, соли попросить?

О: Нет. Ну, для этого ты и не здороваешься, чтобы так к тебе не приходили. Поэтому здесь это работает. Нет, ничего (м., 1984 г.р.)
Нежелание и/или невозможность общаться с соседями проявляется и в ситуациях общения, когда оно, так или иначе, становится необходимым: когда соседи причиняют беспокойство, несовместимое с комфортным проживанием, и реакция на это беспокойство – единственный способ его прекратить.

Нас как исследователей поразило, насколько большие сегменты отношений между соседями ушли в сферу опосредованного, косвенного, непрямого взаимодействия. Самым, пожалуй, ярким примером этого феномена является соседское онлайн общение, особенно распространенное в районах гигантских новостроек. Активно общаясь в интернете, соседи могут не идентифицировать друг друга, встретившись на улице. В фокусе моего исследования оффлайн соседство, но и в этом формате опосредованное общение занимает большое место.

Одна из проблем нового строительства — тонкие стены и высокая степень слышимости, создающей эффект соприсутствия с соседями с боков, сверху и снизу. Мои собеседники очень много говорили о некачественной звукоизоляции, порой иронизируя и признавая ее как некую данность, неотъемлемую характеристику повседневности в новом жилье.

Однако есть фон, а есть звуки, которые невозможно терпеть: громкая музыка, крики, ругань и насилие. Как правило, реакция на них опосредованная: попытка перешуметь, стук по батарее, звонок по телефону или смс (если есть контакты), возможное замечание при встрече (если соседи знакомы), уход из дома, но практически никогда не личное обращение в тот же момент:
Один раз… они (соседи справа) меня довели, что я врубила в колонке System of a Down (смеется). Ну, потому что я не хотела с ними определенно ни в какие коммуникации вступать, но, в то же время, они меня так разозлили, что мне хотелось им тоже как-то насолить. Но, на самом деле, когда мы встречаемся на лестничной площадке, мы всегда здороваемся. Ну, как бы, ничего такого (ж, 1990 г.р.)
О: Слушайте, я как-то, да, ну, в первый год, когда здесь жила, было несколько раз, когда я ножницами по батарее стучала, именно вот этим ребятам, потому что они меня достали, но, вот, больше такого…

В: Ты знаешь, кто они, как они выглядят?

О: Я даже не знаю, как они выглядят, но это какая-то семейная пара с дочкой. В принципе, они меня не напрягают. Несколько раз, там, получалось так, что они начинают шуметь, я собиралась и уходила, уезжала, допустим. И все.

В: Даже так, да?

О: Ну, просто они меня напрягали, я думаю, что дома сидеть, я поеду, вы меня уговорили отсюда уехать. Я просто абсолютно не конфликтный человек, я, скорее всего, буду терпеть до последнего, потому что, по сути, это же их квартира, что хотят, то и делают, а это уже проблема застройщика, что он не смог звукоизолировать эту квартиру эконом-класса за два с половиной миллиона рублей (ж., 1990 г.р.)
Я общалась с соседями сверху, когда у меня никакого ремонта совсем не было и у них не было ремонта. Я здесь жила, а они не жили, а приходили потусить. И тогда мы общались с ними, не помню, лично встречалась или нет, у меня, по крайней мере, был телефон, и я им периодически писала. Там была Настя. Я писала: «Настя что у вас там происходит? Я не могу спать» (ж., 1979 г.р.)

И там (этажом выше) какая-то очень странная пара живет. /…/ я не могу понять, у меня ощущения, что он ее бьет ногами по голове, но у меня ощущения, что он стул подвинул. /…/ то есть я слышу эту агрессию мужскую /…/ и человек реально опасен, складывается ощущение /…/ поэтому я решила разбудить других соседей и подать знак, что, вообще, есть контроль, и люди слышат, что происходит. Я начала по батарее в ванной дубасить шваброй. Вот, подубасила раз – они притихли. Потом возобновили. Потом подубасила два – они заткнулись. Вот. И я так, в общем, пару-тройку раз делала. /…/

В: Лично ты их знаешь?

О: Нет, я не знаю, как они выглядят, как их зовут, я даже не знаю, собственники они или нет (ж_2., 1979 г.р.)
Интересно, кто контакт опосредуется как в общении с незнакомыми, так и со знакомыми соседями. Когда-то я сфотографировала эту записку в парадной семнадцатиэтажного дома, где я живу (см. фото).

Послание обращено к жильцам конкретной квартиры. Его написали соседи, точно локализовавшие источник шума, но по какой-то причине не обратившиеся к его создателям напрямую.

Вероятность, что сосед заглянет в почтовый ящик и найдет записку, очень велика. Почему бы не поместить ее там?

К тому же способу прибегла и одна из моих информанток. Затеяв ремонт, она долгое время подвергалась преследованиям соседки сверху, которая звонила ей в дверь и по телефону, требуя прекратить шум. Отчаявшись, информантка написала недовольной соседке письмо и, избегая встречи с ней, просто опустила его в почтовый ящик:
О: Я ей написала, что «уважаемая Н., вот, ситуация абсолютно будничная, рабочая; и если у вас столько свободного времени, чтобы ходить по этажам и прислушиваться, где шумит, где жужжит, то давайте я куплю вам билет в парк. Осень золотая! Пушкин, Павловск, Выборг – велкам!». Я ей написала: «Я вам оплачу чудесные выходные, скажите куда. И все и не надо слушать и подслушивать, где жужжат. Нечего тут!». И все, и она замолчала, и больше мы с ней не общаемся. Я не хотела её обидеть, но я хотела ей объяснить свою позицию. Поэтому мы с ней теперь в таких отношениях и если встречаемся в лифте, конечно, здороваемся. Но уже не теплые. Но она стучит по батарее.

В: Когда…

О: Когда слышит что-то не то. Когда я в 10 часов хочу пылесосить, например. У меня бывает, да.

В: Она сразу стучит?

О: Ну, 14 метров попылесосить… мне кажется, можно потерпеть две минуты, честно. Но она стучит, но я игнорирую (ж., 1980 г.р.)
Случаи протечек, которые бывали в жизни практически любого человека, в большей степени влекут за собой личный контакт. Однако и такие ситуации нередко исключают немедленную реакцию – подняться этажом выше и позвонить в дверь квартиры, возможно, ставшей источником протечки. Для выяснения подобных отношений современные соседи ищут посредников - профессионалов и переводят отношения их формата личного конфликта в формат технического сбоя, который технически же и решается:
У меня там сверху протекло, я буду звонить в диспетчерскую и говорить, что у меня протекло. Но когда ко мне придет сантехник непонятно, потому что он работает с 9 до 6 по будням, и я работаю в то же время, примерно.

В: А почему ты будешь звонить диспетчеру, а не соседу?

О: Соседу?

В: Протекло-то от соседей.

О: Чтобы пришел сантехник, акт составил для начала, потом я с этим актом пойду к соседям уже, наверное, или, сантехник к ним пойдет, я вот тоже думаю. Может быть, мне не придется самой.

В: Не хочешь ты?

О: Не очень, ну потому что это все нудно и долго и не факт, что я застану их, потому что эти однушки…

В: Соседа, ты знаешь их?

О: Соседей сверху, нет, я не знаю. Там, по-моему, снимают.

/…/
Во-первых, мне не очень нравится ходить одной. Как бы сейчас у меня есть муж, я, в крайнем случае, могу взять его для солидности и для устрашения, как бы, пойти с ним. А так мне комфортнее, когда у меня в руках что-то есть. Официальная бумажка – это такая хорошая пугалка, в принципе. Я предпочитаю каким-то таким образом. И плюс еще у меня впечатление, что все-таки это лучше работает, чем, когда прибегает там истеричная тетенька и начинает кричать: «Ааа, вы меня залили!». Не знаю, мне кажется, более разумно. Вот сейчас мне кажется, более разумна такая последовательность действий, да, я как-то… ну не знаю, мне кажется, акт—это всегда хорошо. Это документ, в конце концов, который всегда можно как-то использовать. Если что-то протекло, если проходит время, если ты не застал этих соседей… Тут же еще ситуация какая: вот эти однушки, студии, надо мной, соответственно, однушки: многие из них куплены были как инвестиции, соответственно, их сдают, а какие-то из них закрытые просто стоят, в какие-то из них там живут, но там живут люди, которые формально не имеют никакого отношения к этим квартирам. И бежать искать на каком этаже эта протечка произошла, учитывая, что у всех короба и там может течь просто по этим трубам через два этажа, через три даже. Вот сейчас мне кажется разумным сначала зафиксировать, потом уже идти разбираться (ж., 1979 г.р.)
Я интерпретирую подобное не-общение или опосредованное общение как стремление определенным образом позиционировать себя в соседстве. Как жильца своей квартиры, в силу условий и обстоятельств, окруженной другими квартирами и населяющими их людьми. Как территориально близкого соседа, выполняющего свои обязательства по оплате жилья, отношения к общему имуществу и проч., не мешающего другим и претендующего на свою зону комфорта.

В определенных случаях она строится именно через не-общение и косвенное общение с окружением. До определенной степени, автономизация и анонимизация ощущается как свобода.
Ольга Ткач, 2018.